— Нет, Арс, серьёзно?! — раздаётся возмущённый возглас Антона в тишине тёмной, погружённой в ночь квартиры. — Только поцелуи? Ничего больше? — парень садится в кровати, поправляя одеяло и опираясь на руки.

       — Имеешь в виду секс? — вскидывает бровь Арсений, лёжа на боку. За его спиной сквозь неплотно задёрнутые шторы в спальню попадает свет фонарей, ложась волнами на одеяло.

       Вся решимость Антона испаряется, он отводит взгляд, перебирает пальцами складки одеяла, расправляет их, но в итоге, когда тишина становится слишком напряжённой, кивает, и Арсений замечает слабый румянец на щеках парня.

       — Ты хочешь? — немного удивляется Арсений. — Ты же понимаешь...

       Антон перебивает его, вскидывает руки, размахивает ими, и в голосе появляется нотки раздражения и обиды. Он резко поворачивается к Попову, смотря на него, такого спокойного, и это бесит ещё больше. Да что он его за ребёнка принимает-то?

       — Да, простите, я не продвинутый гей и не знаю всех нюансов. Но мне хочется, понимаешь ты это? Я ведь подросток, а не пятилетний ребёнок, в конце концов-то!

       Он выдыхает весь воздух на последнем слове, замирает, глядя во все глаза на учителя и с нетерпением ожидая последующих слов того, ловя каждый жест. Тот закусывает губу, кладёт руку на волосы, поправляет спавшую чёлку.

       — Я понимаю, но...

       Ясно.

       — Ясно. Ладно, я понял, — выдаёт Антон, вмиг становясь серьёзным. — Спокойной ночи, — бросает он, резко ложится, повернувшись к Арсению спиной, и кровать пружинит, совсем слабо подбрасывая тела над кроватью. Попов молчит. Так проходят минута, две. Шастун упирается взглядом в стену, слушая, как Арсений ложится рядом, в ответ произносит тихое «спокойной ночи» и не обнимает. Рука лежит рядом с поясницей парня, но не может лечь на тёплую кожу. Между ними словно ледяная стена, которую Арсений, кажется, сам и возвёл.

       Они засыпают почти одновременно, замерзая даже под одеялом. Но Антон во сне всё же поворачивается к парню, а тот обнимает его, прижимая к себе, согревая. Дышать становится легче.

       Антону ничего не снится, и лишь под утро, возможно, уже ближе к тому времени, когда надо вставать, он ощущает тёплые прикосновения, думая, что это сон. Но ощущения с каждой секундой становятся всё более реалистичными, настоящими, и Шастун открывает глаза, тут же перед ним появляется Арсений, который, наклонившись вновь, целует уже в губы, но всё равно не перестаёт целовать лицо парня, шею.

       — Доброе утро, — улыбается Арсений, от прежней обиды не остаётся и следа. Ответ Антона тонет во рту учителя, парень прикрывает глаза, прижимает к себе ближе, держа за шею, и тихо стонет, когда Попов гладит его живот, медленно опускаясь ниже.

       Арсений целует жадно, вылизывая рот, кусая, заставляя парня под ним нетерпеливо ёрзать по кровати, стараясь обнять, дотронуться. Попов, придвинувшись ближе, прижавшись бедром к бедру Антона, продолжает целовать его, но одна рука соскальзывает под резинку боксеров, быстро, одним движением, и Шастун охает, когда чувствует, как широкая ладонь обхватывает его член, двигаясь вверх-вниз. Антон с широко распахнутыми глазами уставляется на Арсения, который также смотрит на него, и уже хочет что-то сказать, как учитель целует его, и парень стонет, задыхаясь. Рука, такая реалистичная, куда реалистичнее, чем во снах, двигается всё быстрее, вышибая весь здравый смысл из головы Шастуна, и тот вскидывает бёдра, стараясь получить больше прикосновений от куда-то исчезающей руки. Слишком резко, что Антон не успевает среагировать, и рот открывается прежде, чем мозг начинает работать.

       — Я... э-э-э...

       — Ш-ш-ш, — сладко тянет Арс, выдыхая в губы парня и не отрываясь от них взглядом. — Ты же хотел большего, — уверяет учитель, покрывая россыпью мокрых поцелуев белоснежную кожу на шее Шастуна. — Начнём с этого, — снова целует он, и парень вздрагивает. Рука с силой сжимает его член, соскальзывая к основанию, упираясь в жёсткие лобковые волосы.

       Антон теряется во времени, забывает кто он и где находится. Существует только Арсений, который, кажется, в наглую издевается над ним, замедляясь именно в те моменты, когда у Шастуна немеют кончики пальцев на ногах и перед глазами появляются чёрные круги.

       — Ебтвоюмать, да ты, ах, издеваешься, — тараторит Антон, замечая ухмылку на губах учителя. — Изверг! Да ты...

       Арсению хватает пару резких движений уже немного занемевшей кистью, чтобы заставить парня заткнуться и закрыть глаза, быстро и часто дыша через нос. Ещё пара движений, слишком быстрых, и перед глазами мир разбивается на осколки, превращаясь в калейдоскоп, кружится, становится идеальным, без проблем, совсем сюрреалистичным. Антона накрывает волна какой-то лёгкости во всем теле, в мыслях, и он падает, не ощущая ничего под собой. Пропадает даже Арсений, который и возвращает его обратно теми же поцелуями. Доброе, однако, утречко.

***

       — Если ты сейчас не прекратишь, то я кончу, как девственник, прямо в штаны, — шипит Арсений, сжимая в ладонях ягодицы парня, обтянутые джинсой. — А мне вообще-то ещё уроки вести.

       Шастун усмехается, отодвигает ворот рубашки учителя и целует, всасывая кожу в себя. Он продолжает двигать бёдрами, ощущая промежностью возбуждение Попова, сидящего на стуле.

       — Антон! — вскрикивает недовольно учитель, ударяя ладонью по правой ягодице парня. Тот только смеётся, держась руками за плечи Попова.

       — Что? — вопрошает Шастун. — Тебе же самому нравится, — усмехается тот вновь, и Арсений удивляется тому, как парень быстро меняется. Стоит дать ему волю, и через пару дней он сам уже проявляет инициативу.

       Сказать, что Арсений в шоке от того, что Антон, зайдя в кабинет на перемене, закрывает за собой дверь, бросает рюкзак на парту и, быстро преодолев расстояние между входом и учительским столом, садится на колени Арсения, не сказать ничего. Поцелуи этого «смущающегося девственника» становятся с каждым днём всё настойчивее, всё требовательнее, всё ненасытнее, и Попов аж ужасается: скоро он не сможет сдержать парня в узде, и тогда не известно, что ещё откроется в Антоне. Чёртов ящик Пандоры!

       — Прекращай! — требует Арсений, чувствуя укусы на своей шее, но не может поднять руки, чтобы отодвинуть Антона от себя. — Эй...

       — Заткнись, — бросает Антон, не отрываясь от столь важного занятия. Нужно же подумать, где можно поставить засосы, чтобы Попов ещё мог вести уроки. Довольно-таки кропотливое занятие, знаете ли. А тут отвлекают...

       — Оу, как грубо, — выпаливает Арсений и слабо вскрикивает, когда его кусают.

       — Я предлагал тебе замолчать, — парирует Антон, выпрямляясь, и любуется багровыми пятнами на шее и плечах учителя, наклонив голову.

       Дверная ручка дёргается, раздаётся стук в дверь, и Шастун сначала вздрагивает, но потом с недовольством поднимается с Попова, поправляет немного задранную руками Арсения толстовку и открывает дверь, поворачивая ключ. Арсений, закрыв воротником синяки, выпрямляется на стуле, подъезжает ближе к столу, чтобы никто не увидел ничего лишнего, и берёт в руки какие-то документы. Добровольский вихрем врывается в кабинет, Арсений в шутку сплёвывает.

       — Совсем совесть потеряли.

       — А вы в бабки заделались, Павел Алексеевич? — подшучивает Антон, закинув на плечо лямку рюкзака.

       — А ты хочешь ещё одну двойку по русскому?

       — Ещё одну?! — кричит возмущённо Попов, и Антон, виновато улыбнувшись, махнув рукой, выбегает из кабинета как раз в тот момент, когда Арсений срывается с места. — Шастун! — разносится крик по коридору, от которого парень смеётся и сбавляет скорость.

       Вот ведь...

***

       ... чудо.

       Шастун замирает в переулке, уставившись на серый от грязи, мокрый комок шерсти, подбежавший к его ногам и жалобно кричащий. Антон, присев на корточки, внимательно разглядывает котёнка, бегающего у его ног.

        — Тебя выкинули, да? — говорит парень, смотря на больной глаз котёнка.

       Тот маленькими лапками забирается на ботинок Антона, соскальзывает с него и всё равно пытается залезть снова. Шастун смотрит минуту, две. В итоге вздыхает и берёт бережно в ладони котёнка, засовывая под куртку, специально расстегнув ту в районе груди. Парень не думает о том, что, видать, придётся купить лоток, наполнитель, игрушки и прочую дребедень. Не думает, потому что котёнок затихает, перестаёт надрывно кричать и, когда Антон приходит домой, засыпает, согревшись.

       Прочитав пару статей в интернете, Шастун, пока его новый питомец спит, бежит в зоомагазин, находящийся в пятистах метрах от дома. Там, купив всё необходимое для лечения, а также еду, он мчится обратно и, уже открывая дверь, слышит, как в коридоре пищит котёнок. Как специально из рук вываливаются ключи, и Антон недовольно ругается себе под нос. Когда всё-таки удаётся расправиться с дверью, котёнок пулей вылетает из квартиры, спотыкается о ноги парня и, перевернувшись, всё же поднимается, смотря на Шастуна. Антон заливается смехом и заходит в квартиру. За ним по следам семенит непонятное, ещё не помытое существо.

       На удивление, котёнок не сопротивляется и покорно стоит, когда парень принимается отмывать его белую шерсть от грязи Петербурга. Вода постепенно становится прозрачной, и кот наконец-то напоминает кота. Высушив того при помощи фена матери, Антон закапывает тому капли, начинает промывать глаза, кормит и играет, в итоге освобождаясь в восемь вечера, даже не заметив наступления сумерек. Ночью, уже перед тем, как лечь спать, Шастун позволяет котёнку побегать по нему, полезть своей мордочкой в лицо, а когда они засыпают, то котёнок ложится рядом с парнем у подушки, свернувшись клубком под тёплой ладонью.

       Антон ещё не успевает заснуть, когда слышит тихое сопение котёнка. Ну и чудо.

***

       Шастун приезжает к Арсению к трём часам, как и было решено, перед этим заскочив домой и взяв котёнка со всеми принадлежностями. Да, он собирается подарить Арсению кота на четырнадцатое февраля! Слишком уж пусто и одиноко в квартире у Попова. Почему бы и нет?

       — Привет, — громко говорит Антон, захлопывая за собой входную дверь и ставя пакет на пол.

       Арсений выходит с кухни, держа чашку чая в руках. Котёнок мяукает. Арсений чуть ли не роняет чашку чая.

       — Это...

       — Твой кот. Правильно. Принимайте постояльца, — смеётся Шастун, сбросив с ног обувь и проходя вглубь квартиры с котёнком на руках.

       Арсений следует за ним, перед этим предусмотрительно оставив чашку на тумбочке. Они заходят в гостиную, и Антон, усевшись на диван, отпускает котёнка, который сначала не хочет отходить от парня, но потом делает пару шагов по мягкому дивану. Так дальше и дальше. Он доходит до Арсения, севшего на другой край дивана, и смотрит на него. Попов, всё ещё находясь в некоем шоке, возвращается в реальность и слишком уж резко двигает руками в сторону котёнка, что тот отпрыгивает назад, но не убегает обратно к Антону, а стоит и с интересом наблюдает. Тогда Арсений уже аккуратно пододвигается и, взяв в ладони пушистый белый комок, поднимает, прижимая к груди. Большой палец гладит между ушей, и учитель не может перестать смотреть в ярко-голубые.

       — Ты серьёзно даришь мне кота? — вопрошает Арсений, и Антон произносит «ну, да».

       На минуту или две наступает тишина. Попов продолжает гладить кота, и Шастун начинает волноваться. Вот и как это вообще понимать?

       — У него глаза на твои похожи, — говорит наконец Антон, подвигаясь ближе к парню. Тот поднимает голову и смотрит на ученика. Смотрит долго, молчит, потом смотрит опять на кота. Шастун нервно сглатывает.

       — Он классный, — произносит учитель. — Ты его уже как-то назвал?

       — Нет. Это же твой кот, — усмехается Антон, и Арсений усмехается тоже, поднимая кота в руках.

       — Тогда это будет Зефир.

       — Зефир? — округляет глаза Шастун и резко поворачивается к учителю.

       — Зефир, — вторит Арсений и смеётся. Котёнок мяукает в ответ.

       — Ну и фантазия же у Вас, Арсений Сергеевич.

       Они, поиграв с котёнком ещё полчаса, наконец садятся за стол на кухне, где Шастуна уже ждёт чашка зелёного чая. Прям как традиция уже. Попов возится у гарнитуры и в итоге возвращается с небольшой чёрной коробочкой, которую, поставив на стол, он аккуратно пододвигает к Антону. Тот вскидывает брови, опускает чашку чая и, бросив взгляд на Арсения, всё же берёт коробку в руки, открывая её и извлекая наружу серебряный браслет.

       — Вау, — выпаливает парень, крутя в руках массивный браслет.

       — Нравится? — вопрошает Арсений, отпив чая.

       — Ещё спрашиваешь, — смеётся Антон, подскакивая и бросаясь с распростёртыми руками к учителю. Ладно, к парню. К своему парню.

       Они оставляют Зефира одного, а сами сматываются на каток. И, не будь Антон Антоном, всё было бы нормально. Но Шастун есть Шастун, и потому, только надев коньки, он встаёт на лёд, хватается за ограждение и пытается собрать вместе ноги, разъезжающиеся в разные стороны. Арсений, уверенно ступивший на лёд, вопросительно поднимает бровь и говорит:

       — Ты что, на коньках не катался?

       — Катался, — произносит Антон, поворачиваясь к Арсению и чуть не плюхаясь на зад, — просто очень давно. Лет семь, так, назад.

       — Ну нифига! — изумляется Попов и всё же помогает юноше встать в полный рост, держась за него. — Ещё и этому учиться сейчас будет.

       — Это проще, чем английский, — смеётся Шастун, и Арсений в шутку отпускает его. Наблюдать за тем, как лицо парня за считанную секунду меняется и он начинает размахивать руками, чтобы удержать равновесие, но ноги всё равно разъезжаются и скользят, Попов, видать, может бесконечно.

       Когда копчик парня уже болит от частых падений, как и у Арсения локти (учитель хренов), они всё же покидают каток. Попов, честно, уже жалеет, что выбрал это место, но всё равно с теплом в груди будет вспоминать, как Антон тянул того за собой на лёд, заставлял падать сверху и застывать в пару сантиметрах от лица. Да, ему это определённо понравилось. Повезло хотя бы, что ничего не сломали (удивительно).

       Также Шастун не будет Шастуном, если хорошо не поест. Они заезжают в Макдональдс, где, набрав гору всего вредного, забиваются за самый дальний столик, где позволяют себе сидеть в обнимку, наблюдая за сумерками, опускающимися на город, и запихивая друг другу в рот картошку.

       Они ещё долго катаются по Питеру, смотрят на закат и наслаждаются музыкой. Шастун, откинувшись на сидение, смотрит на огни, сливающиеся в одну оранжевую полосу, и сильнее сжимает руку Арсения, вложенную в его.
Я знаю, что несчастье в бабках, поверь,
Ведь нам и горизонта хватит вполне.*

       Антон, повернув голову, смотрит на Попова. Тот смотрит на дорогу, но, почувствовав, что на него смотрят, несильно сжимает руку парня в ответ.

       Да, счастье точно не в деньгах.

***

       Шастун жалобно всхлипывает, сжимая пальцами края подушки, и не может сдержать стон, когда горячий язык проходится по головке его возбуждённого члена. Арсений, подняв взгляд из-под опущенных ресниц, берёт член в рот, начиная посасывать его, подобно леденцу, дополнительно стимулируя рукой.

       — Да ты издеваешься! — возмущается Антон, когда Попов пропускает член глубже, и Шастун задыхается от жара рта.

       Арсений выпускает его изо рта, потом берёт снова, насаживается до конца, замирая, втягивает щеки, обводит языком выпирающие венки и проходится по всей длине, облизывая вновь. Делает ещё многое другое, но Антон просто теряется, потому что...

       — О Боже ж ты мой!

       Только когда он придёт в себя, то ответит на поцелуй Арсения, сидящего рядом на диване и заговорит вновь, тягуче произнося слова, чувствуя усталость во всём теле:

       — Когда мы уже перейдём к нормальному сексу?

       — Когда тебе стукнет восемнадцать, — щёлкнув того по носу, произносит Арс и встаёт, направляясь на кухню.

       — Ну, бли-и-ин!.. — недовольный Антон, извернувшись на диване, подобно змее, смотрит на спину учителя. — Ещё долго!

       — Не хочу быть совратителем малолетних, — говорит Арсений, вернувшись обратно и улёгшись посреди ног парня, удобно устроившегося на диване.

       — Да-да, оно по тебе и видно, — смеётся Антон, но резко перестаёт, когда Попов хватает его за одно причинное место.

       — Да что ж тебе так не терпится, чтобы тебе член вставили в зад! — фыркает Попов, ударяя по внешней стороне бедра парня, тут же слыша в ответ «ой».

***

       Антон опять едет с Арсом. Опять едет в больницу. Арсений опять хмурый и мрачный. Прям как погода. Шастуну это, естественно, не нравится, но он ничего не может сделать, пока они не въезжают во двор больницы. Антон только думает что-то сказать, как Арсений перебивает его:

       — Сиди в машине. Я скоро вернусь.

       Он опять убегает с папкой в руках вглубь старинного на вид здания. Антон откидывается на спинку сидения, наблюдая за тем, как грозовые тучи появляются из-за кромки высоких, заснеженных деревьев. Но и этому приходит конец. Шастун замечает молодую девушку, лет двадцати пяти, сидящую на скамейке в парке под окнами больницы, которую видел ещё при первой поездке. Она поправляет свои светлые волосы, озирается вокруг и посильнее кутается в куртку, но из-под неё всё равно виднеется больничная одежда. Антон выходит из машины, тихо прикрывает дверь и идёт по убранной тропинке, садясь рядом на скамейке с девушкой.

       — Красиво, не правда ли? — произносит она, и Шастун поражается: какой певучий, мелодичный голос.

       — Да. Люблю природу, — говорит Антон.

       — Надеюсь, я подольше смогу понаблюдать за ней, — печально улыбается она и скидывает с руки клочок волос.

       Ненадолго между ними воцаряется молчание, но девушка снова говорит, поправляя волосы и с тоской смотря на них, доходящих её до груди.

       — Так жаль, что придётся их отрезать.

       — Зачем? — вопрошает Антон, действительно удивляясь тому, как можно отрезать такую красоту.

       — Не хочу видеть, когда они начнут выпадать прядями. Уж лучше сразу так, — говорит девушка и, выпрямившись, вдыхает полной грудью, прикрывая глаза. — А ты тоже здесь теперь? — кивая в сторону здания, спрашивает она, и Шастуна отбрасывает, как от пощечины. Он начинает быстро говорить, размахивая руками.

       — Эм... нет, нет. Я просто... тут... эм... жду кое-кого. У него.

       — Значит, плохи дела, — тихо, почти про себя говорит девушка, но Антон слышит, потому что рядом не шумят машины, не ходят люди, и сглатывает, чувствуя, как по спине бежит капля пота.

       — Тут много людей?

       — Нет. Не особо.

       Раздаётся мужской голос, Шастун, погружённый в свои мысли, рефлекторно поворачивается и понимает, что зовут девушку. Та поднимается со скамьи и улыбается Антону, но улыбается глазами, произносит «пока», а он отвечает ей:

       — До встречи.

       Антон тоже поднимается и возвращается в машину. Хлопая дверью, он пугается сам себя, потому что с этим звуком его словно ударяет по голове осознание. Онкологический центр.

       Вдруг кто-то падает рядом, на соседнее сидение, и Шастун дёргается вновь, с неимоверным ужасом в глазах смотря на человека рядом. Арсений хмурится, смотря на парня.

       Блять.