Для меня основная проблема встреч выпускников заключалась в том, что люди, которых ты не видела больше десяти лет, могут сильно измениться — не говоря уже о смене фамилии и появлении семьи, о которых ты и слыхом не слыхивала. И как ты можешь определить, кто из них чей-то супруг, а кто утащил у семилетней тебя ланч?

У входа в зал стоял стол, где лежали бейджики с именами, за которым сидела чрезмерно улыбчивая девушка из нашего класса, чье имя я едва могла припомнить. Казалось, что она была полна решимости «вспомнить» всех, кто подходил к ней.

— О, Люси! Рада тебя видеть! Мы правда последний раз виделись только на выпускном?

— Робби! Или теперь ты предпочитаешь Роберт? А кто это с тобой? Ты женился? Поздравляю!

— Миранда, дорогая! Я так рада, что ты смогла прийти. Как Кайманы?

Я притянула Лауру ближе и прошептала ей на ухо:

— Если она попытается сделать вид, что знает меня, я тресну ей прямо по курносому носу.

Лаура нервно хихикнула и прошептала в ответ:

— Ты ее разве не помнишь? Это Марта.

— Быть не может. Марта? Она выглядит как... хм.

— Как продукт любви пластической хирургии и ботокса.

— Лаура! Какая прелесть.

Мы ухмыльнулись, глядя друг на друга, и двинулись к столу, чтобы поздороваться с задорной Мартой, которая с превеликим удовольствием игнорировала нас обеих все школьные годы. Чарли жался к нашим спинам, оказывая моральную поддержку, а потом встал позади Лауры, как и должен был. Она же была его женой, в конце концов.

Марта посмотрела на нас, и за ее натянутой улыбкой я разглядела непонимание — пустые глаза говорили о том, что она не может меня вспомнить. Нужно было быть милой, для своего же блага, поэтому я заговорила первой:

— Привет, Марта. Я Лили Шилд.

На ее лице мелькнуло узнавание.

— Лили! Я так рада тебя видеть! — она это заучила что ли? — Давно не пересекались! — Марта протянула мне бейджик с именем и повернулся к Лауре и Чарли. — Лаура Бейкер...

— Теперь Лаура Фримен, — перебил ее Чарли.

Улыбка Марты застыла.

— Конечно. Вот ваши бейджи, можете просто погулять по залу. Идите на музыку!

Мы все улыбнулись отвратительными улыбками и отошли подальше от скопления людей.

— Вот же сука! — прорычал Чарли так громко, что мы с Лаурой не могли не захихикать почти истерически. — Раньше она была стервой и ни хрена не изменилась! Не волнуйся. Ты стоишь десяти таких, как она. — Он поцеловал Лауру в макушку, и она прижалась к его плечу. Пальцы Лауры по-прежнему держали мои и, несмотря на присутствие Чарли, я чувствовала, что ее трясет.

— Видишь. Я же говорила, что ты ее не треснешь.

— Вечер только начался.

Спортивный зал был украшен как для плохого выпускного в восьмидесятых. Понятия не имею, почему. Мы в те годы только родились. Музыка гремела из динамиков и мешала разговаривать. Я жалась к Лауре и Чарли, стараясь не чувствовать себя пятым колесом. Людей в зале было гораздо больше, чем представляла я. У вас что, нет других дел? Разве большинство из вас не свалило подальше? Почему вы все здесь?

По пути к столику, который мы выбрали, нас перехватил высокий лысеющий мужчина и его жена.

— Лаура? Это ты?

Она вздрогнула.

— Майк? Майк Митчелл?

Теперь настала моя очередь таращить глаза. Майк был одним из немногих приятных людей в школе, но с нами он не общался. После окончания школы он уехал в Калифорнию, и с тех пор я ничего о нем не слышала.

— Он самый! Как поживаешь? — Майк неловко обнял Лауру.

— У меня все отлично. Это мой муж Чарли. — Чарли и Майк мужественно пожали друг другу руки.

— А это моя жена Эстер.

— Привет, — улыбнулась упомянутая Эстер и посмотрела на меня. — А как вас зовут?

— О. Я Лили.

— Приятно познакомиться, Лили.

— Взаимно.

К этому моменту Майк перевел взгляд на меня и смотрел так, будто его стукнули по голове бетонной плитой размером два на четыре.

— Лили?

— Ага. — Я нервно рассмеялась. — Я.

— Вау. Ты выглядишь как ты, но я никогда бы не подумал...

И что это значит? — подумала я. Либо я выгляжу как я, и он должен был меня узнать. Либо не выгляжу, и он не должен был. Какая-то хрень.

Но Майк был порядочным парнем, поэтому я постаралась быть милой и добродушно улыбнулась.

Это было начало самых неловких двух часов за последнее время. Несмотря на то, что Майк прожил в Калифорнии большую часть последних десяти лет, он общался с народом из класса и был более чем счастлив представить нас, как бы это сказать... всем. Он продолжал окликать пришедших, и каждый раз нам приходилось снова представляться, смотреть на чужое удивление, пока люди вспоминали, кто мы такие. И задавать совершенно идиотские вопросы про работу, семьи, отпуска, белые заборчики и детей.

Полегче там, Лили. Держи при себе свой цинизм.

Я пыталась побольше молчать и держаться в стороне, но это было нелегко. Каждый человек, который распознавал меня как «взрослую Лили», смотрел на меня определенным взглядом, в зависимости от того, кто это был — либо с удивлением, либо с неприязнью. А те, кто жил здесь, были готовы выразить сочувствие по поводу того, что случилось с моей семьей — что вызывало массу вопросов от тех, кто не знал об этом и теперь считал себя обязанным утешить меня, хотя я не знала их от слова совсем.

После первых нескольких раз мне захотелось разорвать им глотки, чтобы они больше не могли со мной разговаривать. Каждое новое выражение сочувствия тяготило больше предыдущего, я была готова вот-вот провалиться сквозь землю. Но продолжала улыбаться и старалась быть вежливой. Ведь большинство из них говорили исключительно с благими намерениями. Наверное.

Лаура и Чарли делали все возможное, чтобы защитить меня, но казалось, что Лауре легче, что все внимание достается мне. Кроме того, в зале было полно жен, которые были рады обсудить с ней беременность и детей, так что Лауре и не приходилось ехидничать.

Чарли принес нам выпить, но я едва притронулась к стакану. Это было удобным предлогом, чтобы сделать паузу перед ответом или скрыть гримасу, когда кто-то спрашивал меня про семью или работу.

Я вдруг задумалась, как шокировала бы всех, сказав, что на данный момент моя основная работа — заботиться о злобном солдате с амнезией, живущем в моем подвале. Может, тогда они бы оставили меня в покое. Хм...

Но прежде чем я успела как следует обдумать эту мысль, Чарли утащил меня на танцпол.

— Тебе явно нужен перерыв.

— Перерыв? Скорее побег. Например, прямо сейчас, давай сбежим, и буду молиться за тебя до конца жизни. Или пообещаю жаркий секс.

Чарли сделал вид, что задумался.

— Ты, конечно, очень красивая, но Лаура наш побег не оценит. А жаркий секс тем более. Но я думаю, что ей здесь нравится.

Мы повернулись и посмотрели в сторону Лауры, которая жизнерадостно общалась с пятью незнакомыми женщинами.

— Думаю, ты прав. Никто не вспоминает прошлое. По крайней мере пока что.

— Ха. Погоди, сейчас все напьются и...

— Вот не напоминай. И так все плохо.

— Лили, ты в норме?

— В норме, — соврала я.

— Я думал, что ты не будешь притворяться.

— Что ты хочешь услышать, Чарли? Правду?

— Почему нет?

— О, причин полно. Мы тут до утра протанцуем, если я начну говорить.

— Назови хотя бы одну причину.

Одну. Ха. И что выбрать?

— Мне не нравится, как они на меня смотрят.

— Будто удивляются тому, как ты изменилась?

— Нет. Ну, отчасти. Не люблю, когда на меня пялятся. Но не все просто смотрят. Остальные сочувствуют из-за родителей, им даже говорить ничего не надо, все на лицах написано. А мужчины смотрят так, будто никогда не видели накрашенную девушку. А женщины — будто сейчас зашипят, чтобы я держалась подальше. Серьезно, Чарли, это просто платье. Что с ними со всеми не так?

Чарли только посмеялся надо мной.

— Хватит ржать. — Я треснула его в плечо.

— Ладно, но это и правда смешно.

— Я сейчас еще раз тебя ударю.

— Не надо. — Мы еще немного потанцевали. — Помнишь, ты говорила про хорошие гены по материнской линии?

— Да.

— Они и правда хорошие. Ты выглядишь на пять лет моложе всех.

— Да ладно тебе.

— Нет, правда. У всех тут тонны макияжа и подтяжки лица...

— Нам еще нет тридцати, никто не делал никаких подтяжек...

— Да, но ты выглядишь отлично. Держу пари, что ты в средней школе не выглядела так хорошо. — Он подчеркнул мысль тем, что ловко развернул меня в танце.

Я невольно рассмеялась.

— Нет. В старших классах мне было плевать.

— Да ладно?

— Ну, почти.

— Не тупи.

— Ладно, хорошо. Я сегодня специально нарядилась, чтобы отвлечь внимание от того факта, что моя семья погибла, и у меня нет работы и жизни вообще, но это, очевидно, не сработало, потому что все обсуждают отсутствие у меня семьи, работы и жизни. И то, что я хорошо выгляжу. Что за бред?

Песня закончилась, а Чарли смутился.

— Это... я не это имел в виду, Лили...

— Пожалуйста, не надо.

Он вздохнул и отвел меня обратно к Лауре. Она вместе с другими мамами все еще обсуждала младенцев, то, как они спят и как долго можно кормить грудью. Чарли предпринял стратегическое отступление под видом «принести нам немного еды». Я чуть было не пошла с ним, но нарываться на людей мне не хотелось. Тут хотя бы я могла молчать и только периодически кивать.

Чарли принес нам еду, и несколько мужчин и женщин сразу же втянули его в странную дискуссию о Вашингтоне, округ Колумбия. Это звучало довольно интересно или интересно по сравнению с тем, что делала я (ничего с большой буквы «н»). Я не совсем понимала, о чем они все говорят, и у меня было чувство, что если бы уделяла больше внимания текущим новостям, то знала бы, о чем речь. Но время спрашивать «что произошло?» было совсем не подходящее. Наверное, я бы получила в ответ на свой вопрос семь испуганных взглядов и кривые объяснения. Нет уж, спасибо. Я запомнила несколько фактов, чтобы потом погуглить. Что-то, связанное с разрушением... щита? Это что, компания? Что-то про информацию, вываленную в интернет. Ха. Конечно, это всех разозлило. Обычно так делают с секретами.

Я доела и постаралась сделать вид, что мне все равно, что никто со мной не разговаривает и я вполне довольна тем, что могу поесть в тишине.

Прямо как в средней школе.

Вдруг я почувствовала, что кто-то стоит у меня за спиной, и вопросительно посмотрела на своих «собеседников».

— Лили? Это правда Лили?

Это был тот, кого я знала. Питер Карсон, один из самых популярных парней в школе. Он не занимался спортом, но преуспел в музыке, искусстве и игре на сцене, к тому же, был несправедливо харизматичен. Слишком хорошо выглядящий даже будучи неуклюжим подростком, а десять лет пошли ему на пользу. В школьные годы я бывала на задворках
театральной сцены, так что неудивительно, что он знал мое имя. Только немного странно, что подошел поговорить со мной.

— Привет, Питер, — ответила я. — Как поживаешь?

— Хорошо, у меня все хорошо... ты не против, если я присяду?

— Нет, садись. — Он так и сделал, даже стакан поставил на стол.

— Боже, Лили, ты потрясающе выглядишь. Ретро тебе идет.

— Спасибо, — неловко рассмеялась я. — У тебя тоже отличный костюм. На заказ пошит?

— Вообще, да. У тебя наметанный глаз. — Он поднял бокал и выпил будто бы за мою наблюдательность. — Не многие здесь это заметят.

— Да вряд ли. Просто не скажут.

— Не думаю. Чем же ты таким занимаешься, что смогла распознать профессиональный пошив одним взглядом? — Он поиграл бровями и одарил меня ослепительной улыбкой. Ах, Питер. Ты совсем не изменился. Все еще нуждаешься в постоянной похвале.

— Хотелось бы сказать, что десять лет назад я поступила в ученики к тайному мастеру по пошиву костюмов и теперь продолжаю традицию молчаливого оценивания чужой одежды на предмет качества, но увы. Я специализируюсь на английском. Трудновато с работой. — Я надеялась, что он достаточно умен и добр, чтобы понять такой прозрачный намек.

— Тайный мастер по пошиву костюмов? Мне нравится, как это звучит. — Питер рассмеялся и сделал еще один глоток. — У тебя всегда было богатое воображение.

Я озадаченно посмотрела на него.

— Откуда ты знаешь? Мы почти не разговаривали.

— О, да все знали. Ты всегда была тихой, но пару раз, когда кто-то помогал тебе расслабиться и заговорить, ты была забавной. И еще была эта штука, в младшей школе... как же это... — он умолк и погрузился в воспоминания, постоянно прихлебывая из стакана.

— В предпоследнем классе?

— Да. Стихотворение! — он щелкнул пальцами. — Ты как-то читала стихотворение. Это было просто убийственно. — Питер снова улыбнулся своей ослепительной улыбкой.

— Ух ты. Я удивлена, что ты помнишь. Вряд ли оно было таким уж хорошим. Далеко не таким, как то, чем занимался ты. Ты все еще играешь?

— Нет. Не смог превратить это в работу. Занимаюсь графическим дизайном для компаний. Фриланс.

— Это здорово. Я рада, что у тебя все хорошо. — Я немного расслабилась. С Питером было легко общаться, до этого момента он не нажал ни одной неправильной кнопки. Может, он и не собирался. Дорогой бог, я очень тебя прошу, пожалуйста. Подари мне один нормальный разговор за сегодня, где мне не нужно быть несчастной и защищаться. Пожалуйста.

— Да, конечно. Нужно оставаться в теме. Следовать за рынком. Оставаться творческим и одновременно делать то, что нравится другим. Это необходимый баланс.

— Я запомню.

— Хочешь выпить? Я возьму еще, тебе принести?

— Мне бы вода не помешала, спасибо.

— Только воду?

— Да. Привыкла. Моя единственная здоровая привычка.

— Я запомню. Сейчас вернусь.

Питер подмигнул мне и направился к бару, расположенному на противоположном конце зала. Мое сердце забилось чуть быстрее. Я никогда не была часть его фан-клуба в школе, но как мужчина он был безусловно красивым.

— Ух ты! — услышала я голос Лауры рядом. — Это был Питер Карсон?

— Единственный и неповторимый.

— Чего он хотел?

Я повернулась к подруге.

— О, просто поболтать, наверное. Все хорошо. Как твои дела?

Лицо Лауры озарила широченная улыбка.

— Потрясающе! Никто мне не нагрубил, будто этой чертовой средней школы и не было! Я так рада, что ты убедила меня пойти, Лили. — Она наклонилась и чмокнула меня в щеку. — Спасибо тебе.

— Для чего еще нужны друзья? — мы обе посмотрели в сторону бара, где Питера с бокалом в руке окружила группа людей.

— Он должен был тебе что-то взять?

— Да, но ничего. Я просто попросила воды.

— Он все равно должен ее принести.

— Ну, да. — Я пожала плечами. — Ты видела, что Чарли танцевал со мной? Он потрясающий, тебе очень повезло.

— Я напомнила ему, что ты любишь танцевать. — Лаура лукаво улыбнулась.

— Что ж, спасибо. Это были лучшие пять минут этого вечера.

— Для чего еще нужны друзья?

Мы рассмеялись.

— Красивые женщины смеются. Мое самое любимое зрелище на всем белом свете, — сказал Питер, вернувшийся с бутылкой воды для меня и стаканом чего-то горячительного для себя.

— На всем белом свете? Опрометчивое заявление, — пошутила я.

— Ты уверен, что тебе не нравится что-то еще? Еда — довольно классная штука! — псевдосерьезно сказала Лаура, и Питер моргнул, прежде чем рассмеяться.

— Ладно, ты меня сделала. На самом деле, мне больше всего на свете нравятся... — он театрально замолчал и наклонился чуть ближе ко мне, — так это танцы! И я буду самым счастливым человеком в этом зале, если ты потанцуешь со мной, Лили. — Питер протянул мне руку, и я почувствовала, что залилась краской. Странно, я помнила всякие детали о каких-то людях из школы, например то, что Питер отлично танцевал. И вряд ли с годами растерял навык.

И мне так хотелось потанцевать.

Я приняла его руку и встала. Питер снова рассмеялся, опрокинул половину стакана, поставил его обратно на стол и повел меня на танцпол. Как по заказу, заиграл какой-то медляк.

Питер вежливо обнял меня — не слишком крепко, но и не настолько свободно, чтобы я могла чувствовать себя на расстоянии вытянутой руки. Его улыбка стала настолько яркой, что я не могла не ответить тем же.

Знаете, у некоторых людей просто есть «нечто». Магнетическое очарование, мощь харизмы, которая влюбляет вас в них. Не то чтобы вы сильно против, просто «нечто» буквально сшибает вас с ног. В итоге вы просто счастливы от того, что они вообще уделяют вам внимание.

Я пыталась повторять это про себя, чтобы держать голову ровно, но когда симпатичный парень обнимает тебя и танцует просто идеально, даже здравый смысл отключается и делает ручкой.

— Ты все еще хорошо танцуешь, — заметила я.

— Стараюсь держать себя в форме. Пара занятий йогой, тренажерный зал... ну, ты понимаешь. — Питер подмигнул. — Надо быть в форме.

— В точку. Но ты всегда хорошо танцевал.

— Всегда? — он мягко провел меня мимо хихикающей парочки.

— Угу. У тебя, видимо, дар.

— Открою тебе тайну, Лили. — Он наклонился ближе и зашептал мне на ухо. Мои щеки вспыхнули еще сильнее. — Я часами тренировался перед зеркалом. Не хотел выглядеть глупо.

— И у тебя получилось.

— Значит, практика принесла свои плоды. Забавная история: однажды моя мать застала меня за повторением танцевального движения. Сказали ли она что-то? Нет. Просто стояла с этим своим чрезмерно терпеливым взглядом и ждала, что я замечу ее. И я заметил, покраснел до самых пяток, потому что танцевал в одних трусах.

Тон Питера издевательски наводил меня на размышления о том, как он выглядит в нижнем белье — раскрасневшийся и немного вспотевший от быстрых танцев.

Я вдруг поняла, что мы придвигались друг к другу все ближе — конечно, случайно, пока практически не прижались друг к другу.

Питер был образцом идеального мужчины, и было забавно немного с ним пофлиртовать, но если я позволю этому затянуться, это окажется весьма плохой идеей. Для него.

Все это пронеслось у меня в голове и заставило сочувственно рассмеяться над этой историей, как подобает давно знакомому товарищу.

— Она должна была что-то сказать.

— Определенно.

— Родители, они такие.

— О, да.

Хорошо, что его лицо находилось близко к моему правому уху, иначе он увидел бы, что моя улыбка дрогнула. Трудно шутить над родителями, когда твои мертвы. Но я не хотела прекращать. Все родители такие, мои тоже такими были, и мне нравилось вспоминать их в подобном ключе.

Я взяла себя в руки как раз в тот момент, когда Питер немного отстранился, чтобы одухотворенно посмотреть мне в глаза.

— Лили. Я знаю, что уже говорил это, но ты сегодня выглядишь потрясающе.

— Спасибо тебе. — Я попыталась сказать это так, чтобы показать свое нежелание выслушивать новую порцию комплиментов. Это не сработало.

— Смотрю на тебя и не могу вспомнить, что ты когда-то выглядела по-другому. — Питер снова наклонился... и на этот раз это была явно прелюдия к поцелую.

Зажарьте меня в кляре и отправьте на главную ярмарку штата. Но только не это.

Я коротко улыбнулась и повернула голову, будто не заметила его порыва. Пожалуйста, Питер, пойми намек, пожалуйста, пойми. Не заставляй меня отходить и просить тебя отстать. Мы оба этого не хотим.

— О, уверяю тебя, под всем этим макияжем обычная я.

— Мне трудно в это поверить, — прошептал Питер мне на ухо, проводя по моей спине вверх-вниз. Перебор. — Может, ты позволишь взглянуть, как ты выглядишь без... всего этого прикрытия? Просто для сравнения. — Я услышала, что он ухмыльнулся, «всего это» определенно обозначало мою одежду. Мой желудок сжался. Это зашло слишком далеко, и вероятность, что я легко выберусь из этой ситуации, упала до нуля. Как остановить мужчину, который открыто к тебе пристает? И который, как я начала понимать по запаху, прилично набрался, если не больше.

Черт подери. Мне нужно быть откровенной, если не грубой. Мне захотелось заплакать. Ненавижу грубить. Но мне не нравится, когда меня лапают.

— Питер, — сказала я, высвобождаясь из крепких объятий. — Я не думаю, что это хорошая идея.

Его глаза прищурились от досады, ему явно не нравилось, что я так нагло отказываюсь от его бесспорно соблазняющих движений.

— Почему нет? У тебя есть парень?

— Нет.

— Любовник?

— Нет. Не в этом дело...

Его руки сжали мою талию, и я поняла, что должна сделать что-то радикальное, если хочу выбраться. Теперь, наконец очухавшись, я увидела, что его глаза остекленели и немного расфокусировались, а запах алкоголя, который я раньше почти не чувствовала, тошнотворно ударил мне в нос. Как я не заметила? Почему я так стремилась использовать эту «единственную» возможность нормально отдохнуть, что проигнорировала несколько очень важных предупреждающих знаков?

К счастью для моей зарождающейся паники, песня кончилась, а за ней последовала другая, слишком быстрая для танцев с обниманиями. Повезло, что Питер еще недостаточно набрался, чтобы игнорировать правила приличия и держать меня прямо при всех, как ему явно хотелось.

Я отстранилась, облегченно улыбаясь.

— Спасибо за танец, Питер. И удачи с твоим графическим дизайном.

— Лили... — он попытался приблизиться, но я притворилась, будто меня толкают люди рядом, и наконец-то вырвалась с танцпола.

Я тут же подошла к Лауре и Чарли, но мягко отклонять из вопросы о танце было утомительно, к тому же, у меня покалывало плечи, будто кто-то за мной наблюдает. А когда я незаметно оглянулась, то увидела, что Питер сидит за стойкой бара, пьет и смотрит на меня в упор.

Меня затрясло, но больше выносить это было невозможно.

— Пойду подышу свежим воздухом! — прокричала я Лауре на ухо.

— Компания нужна?

— Нет, спасибо, я на минутку. Скоро вернусь.

Лаура хоть и выглядела немного обеспокоенной, но отпустила меня.

Отлично. Мне нужно было побыть наедине с собой. Я поспешила выйти из спортзала и вскоре оказалась в темных коридорах моей старой школы. Музыка смолкла до пульсирующих басов, и в этой тишине и одиночестве я немного расслабилась. Но мне хотелось обложить себя матом за глупое поведение перед Питером. Почему я не видела, что он задумал? Почему я не была более твердой? Он же взрослый человек. Он точно справился бы с любой формой отказа, а я не была слишком уверенной, поэтому частично несла ответственность за то, как все вышло.

Что тут скажешь, плохо я справляюсь с конфронтацией. Может, оставь я Питеру несколько стикеров с записками было бы лучше. Ха.

Я заглянула по пути в несколько классов и подергала ручки. Все было заперто. Не удивительно. Последнее, что хотелось школе во время встречи выпускников — это уединившиеся пьяные и заведенные взрослые.

Я услышала звук, напоминающий шаги, где-то позади. Обернувшись, я никого не увидела. Возможно, кто-то тоже решил пройтись по старой тюрьме, но неизвестные звуки всегда заставляют меня нервничать. Никогда не знаешь, не превратятся ли они во что-то ужасное, что сдерет с тебя кожу и сожрет. Ведь десятая годовщина выпускного — идеальное место для фильма ужасов, да? Я фыркнула про себя. Фильм ужасов. Точно.

Я вдруг поймала себя на мысли, что хотела бы, чтобы Баки был здесь. Его присутствие рядом успокоило бы меня, ведь он намного страшнее, чем любые монстры, которых могла напустить на меня тьма.

Ха. Теперь я чувствую себя «успокоенной» присутствием Баки, а не боюсь, что он убьет меня во сне. Это, конечно, та еще новость. Но в этом был смысл. Может быть, я не всегда знаю, что между нами творится, но я могу не переживать, что он вдруг начнет меня лапать, как Питер в конце танца. Баки мог быть нервным, психически неустойчивым, но когда он был в норме, то явно вел себя по-джентльменски. Кроме синяков на шее и неловких моментов, Баки никогда не сделает мне больно нарочно.

Теперь я отчетливо слышала шаги, эхом отдававшиеся позади меня. Я поморщилась в темноте и поспешила к выходу. Мне не хотелось никого видеть. Школа была огромной по размеру, так что я старалась не слишком торопиться. Я точно так же могу оказаться позади кого-то. Однако шаги становились все громче, и когда я оглянулась, чтобы узнать, кто там, то чуть не споткнулась о собственные каблуки. Я без особых проблем восстановила равновесие и уставилась на свои туфи. Черт. Если хочешь бежать, снимай. Плевать, если кто-то увидит, что я босиком.

Когда я потянулась, чтобы снять туфли, кто-то позвал меня по имени.

— Лили?

Обычно я мало ругалась матом, но когда мой желудок рухнул куда-то в земные недра, мне захотелось высказаться от души. О, черт подери, это же катастрофа...

Конечно, это был Питер. И я без одной туфли дала ему время, чтобы добраться до меня, пока я сражалась с ремешком на второй ноге. В итоге я содрала его, но Питер уже стоял рядом, так что это не имело особого значения.

Я неловко поставила ногу на пол и выпрямилась.

— Лили, — повторил Питер, слегка покачиваясь. Он оперся одной рукой об стену и небрежно наклонился ко мне.

— Привет. Я просто... гуляла по школе, — спокойно сказала я, но мои нервы буквально кричали «беги!». Я попыталась отступить, но он последовал за мной. Шаг за шагом. Затем моя лодыжка неловко подвернулась из-за наполовину болтающейся туфли, и когда я пошатнулась, Питер протянул руку и поддержал меня.

Но не отпустил.

— Спасибо, — многозначительно произнесла я, но Питер уже вышел за рамки таких тонких намеков. Я попыталась отнять руку, но он воспользовался движением и притянул меня к себе.

— Питер, нет...

— Ты же не серьезно...

— О, как раз нет. Я не хочу. Не надо. Я... — я заткнулась, когда Питер попытался меня поцеловать, но промазал и угодил языком в щеку. Фу.

Ладно, пора перестать быть милой (тоненький истерический голосок в голове кричал, что время перестать быть милой давно прошло, и я была вынуждена согласиться). Я оттолкнула Питера.

— Отпусти меня! — он лишь крепче сжал руки и снова попытался добраться до моих губ. Я уклонилась уже второй раз, но это разозлило его. Ну уж нет! Попробуй-ка это.

Я попыталась пнуть его еще обутой ногой, но ошиблась, каблук вхолостую скользнул по его кожаному ботинку. Он все равно вскрикнул и отпихнул меня, но этого хватило, чтобы я вырвалась из его хватки. И тут...

Раздался рев, и кто-то яростно оттащил Питера от меня. Он пролетел фунтов десять или больше. Мы оба упали на пол, но я впечаталась в стену сзади. Второй раз за неделю я обхватила руками горло, попыталась снова начать дышать и в темноте коридора разглядеть, что происходит.

Будто темнота сгустилась и обрела человеческую форму, которая опасно шагала к стонущему Питеру. Фигура добралась до него, я услышала бормотание Питера, но это не остановило темную фигуру. Он просто поднял Питера в воздух и нанес сокрушительный по своей силе удар. Каким-то неведомым образом Питер остался в сознании и попытался ударить нападавшего.

Его удар был блокирован с презрительной легкостью, и он заработал еще один, такой же, как и первый.

Я снова смогла дышать и заставила себя встать на колени, когда Питера вырубили третьим ударом, но мой защитник не остановился на этом. Он бил его снова и снова, пока я наконец не обрела способность говорить и не закричала:

— Стой!

Темная фигура не останавливалась. Я бросилась к нему и повисла на руке, когда он поднял ее, чтобы нанести новый удар.

— Баки, прекрати.

Глаза Баки были таким же холодными и убийственными, как в первый день. Это был убийца Баки. Человек, который не думал о насилии и смерти. Он был самой смертью.

— Пожалуйста, — взмолилась я.

— Почему? — прорычал Баки.

Я изо всех сил пыталась выровнять дыхание и найти слова.

— Потому что ты лучше него. Он заслужил все, что ты с ним сделал, каждый удар... но этого достаточно. То, что он сделал, было неправильно... я бы сама могла его ударить, но он не заслуживает смерти. Кроме того, он уже потерял сознание. Какой смысл?

Баки, судя по лицу, переваривал мое искаженное и не совсем рациональное объяснение, но хотя бы перестал избивать Питера. Не то чтобы меня волновало то, что с ним случилось. Он оказался тем еще подонком.

Баки отпустил лацкан пиджака Питера и резко встал. Я изо всех сил старалась стоять, но покачивалась на полуобутых ногах. Баки подошел ближе, чтобы помочь, и не успела я опомниться, осмотрел меня. Старательно.

Его руки скользнули по моим рукам и плечам, проверяя наличие травм. Пальцы приподняли подбородок, но, к счастью, он не стал его трогать. Только осторожно коснулся затылка, и я дернулась, когда пальцы задели ссадину — я все же ударилась о стену.

До этого момента я держалась изо всех сил, но осмотр Баки завершился тем, что мы практически обнимались, он погладил меня по волосам там, где завтра будет огромная шишка, и я почувствовала, что плачу. Произошедшее только что стало реальностью, которая обрушилась на меня. Я хотела прижаться к нему и выплакаться, но Баки отступил как раз в тот момент, когда мой контроль почти рухнул. Мне удалось удержать себя от порыва и не броситься к нему в объятия, но я не могла остановить слезы, струящиеся по лицу, и дрожь в руках.

Баки, конечно, это заметил. Он видел все.

— Это шок, — сказал он. — Просто шок. С тобой все будет в порядке.

Я рассмеялась сквозь слезы.

— В порядке?

— Я...

— Я понимаю. Знаю, о чем ты. — Я глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки и перестать реветь. Однако пальцы только сильнее тряслись.

Баки очень осторожно взял меня за руки.

— Лили, тебе лучше уйти. Ты не можешь здесь оставаться.

— Хорошо. — Я судорожно вздохнула. — Черт. Кто-то может прийти. Баки, они тебя найдут...

— Нет, не найдут, — сказал он с железной уверенностью. — Но они тебя найдут. — Он на секунду оглянулся через плечо на Питера. — И это будет трудно объяснить.

Я нервно захихикала.

— Трудно? Боже. — Меня затошнило, и я закрыла глаза. — Будет столько вопросов, я не могу...

— Я позабочусь об этом. — Баки говорил очень холодно и слишком серьезно.

Я на секунду задумалась, что значит это «позабочусь», но решила, что не хочу знать. Я больше не хочу иметь ничего общего с Питером Карсоном. Никогда.

— Тебе лучше уйти. Тебя друзья отвезут домой?

— Да. Да, конечно. Я просто... мне нужно привести себя в порядок, прежде чем они меня увидят. В таком виде нельзя. — Я не знала, как выгляжу, но понимала, что ужасно. Косметика размазалась, а на горле... сейчас было главное избежать вопросов, а не провоцировать их. Если Лаура увидит меня в таком виде, то не отпустит домой. А если вмешается полиция, то и Баки достанется, никто не поверит, что у меня хватило сил избить человека до полусмерти.

Баки понимал или делал вид, что понимает. Он сделал знак следовать за ним, и я сделала все возможное, чтобы молча идти, пока он пересекал коридоры, словно тень. Когда мы добрались до спортзала, я тихо позвала его и указала на женский туалет. Он кивнул и встал в соседнем дверном проеме, как охранник. Я вошла и с кривой улыбкой включила свет. Значит, я здесь одна.

Удивительно, но мой макияж смылся меньше, чем я думала. Синяки на горле были заметны, но я творчески размазала остатки крема. Если буду держать голову ниже и не буду попадать под яркий свет, будет нормально. К счастью, тушь и тени были водостойкими, поэтому слезы не сделали меня похожей на енота. Намочив полотенце, я прижала его к отекшим глазам.

Прежде чем выйти, я наконец сняла левую туфлю и выбросила ее в мусорное ведро. Я больше не хотела видеть эти чертовы туфли. Я даже платье решила выкинуть, когда вернусь домой.

Выйдя из туалета, я заморгала от внезапной смены света на темноту. Между морганиями рядом со мной материализовался Баки.

— Пойдем.

Мы поспешили к освещенной зоне возле спортзала. Баки держался позади и жестом показал мне идти. Он оставил меня здесь, чтобы самому «позаботиться». Я уже почти перешагнула границу между светом и тьмой, но вместо этого обернулась и позвала его:

— Баки.

Он посмотрел на меня из темноты. Я знала, что это плохая идея, но больше не могла держаться. И подошла ближе.

— Спасибо. Я... спасибо.

И я обняла его. Он только что спас меня. Если не от жизни, то хотя бы от изнасилования. Он появился из ниоткуда, чтобы защитить меня, и даже в разгар своей убийственной ярости услышал меня и остановился. Мне пришлось обнять его. Я не могла не показать ему, как много это для меня значит, даже если не знала, как он на это отреагирует.

Чопорно, как оказалось. Баки не отмахнулся, но и в ответ не обнял. Это было нормально. Мне все равно стало намного лучше. Достаточно, чтобы развернуться и выйти прямо на свет и шум, а потом сказать моим друзьям, что мы уходим. И, конечно же, все было в порядке. Я просто устала. Очень устала.